Такая разная память

 

Старший брат матери был казнен как подпольщик вместе со своей женой за два дня до прихода наших. В живых остался их 6­летний сын. 

 

По рассказам матери, брат был непревзойдённым во всех отношениях. Красивее и талантливее его никого не было. Судя по фотографии, он действительно был красив – широкоплечий, с ясным взглядом – настоящий потомок запорожских казаков, корни которых прослеживаются не в одном поколении. 

 

Как бы там ни было, но раненным попавший в плен в самом начале 41­го года и отпущенный домой, как тогда часто бывало, дядька в 1942­м вошёл в состав подпольно­диверсионной группы. Как­то ночью к ним домой пришёл незнакомый человек, напрямую заявивший, что он – советский офицер, и по заданию ШПД заброшен сюда для организации подпольно­диверсионной группы. Ему рекомендовали их семью, как надёжную.

 

Я задавал матери провокационный вопрос: зачем она пошла в «подполье»? Не сиделось, что ли, как всем? Ответом было безапелляционное: «Родина в опасности – иначе поступить я не могла». Всей жизнью она доказала этот постулат. Таких, как гвоздь, по шляпку вбей – не согнётся.

После гибели брата с невесткой их сын жил у деда с бабкой, а позже – в нашей семье. Родственники по линии его матери с ним отношений не поддерживали – их разъедала злоба на зятя, который вовлёк их сестру в свои дела, в результате которых она погибла.

 

Дядька­ полковник по линии погибшей матери приехал домой, всем привёз подарки, но племяннику­ сироте ничего не досталось. Даже на машине не покатали. Заплакала горько бабка и пошла вместе с внуком восвояси…

 

В 70­-е годы в селе, где погибли материны брат с невесткой, на месте захоронения солдат и подпольщиков открывали мемориал. Мне пришлось побывать там и гостить у родственников жены дядьки. И вот там я услышал то, что острой бритвой резануло по ушам: если бы не этот зять­бандит, их сестра была бы жива. Дело чуть ли не дошло до драки – почему «бандит»? Ответ ошеломил: он же немцев убивал, склады сжигал – значит, бандит! Аргументы вроде того, что это был враг, которого надо убивать, так как он непрошеным пришёл не с миром сюда, не возымели действия.

Больше в этих семьях ни я, ни мать с отцом не были.

Оказывается, не так всё просто с примитивной житейской психологией, где основной принцип – «моя хата с краю».

 

Кстати, до сих пор среди местного населения бытует мнение о героях Холодноярской республики, мол, никакие не повстанцы они – просто бандиты.

 

Брату я посвятил стихотворение:

 

Разговор из сорок пятого

Сорок пятый далёкий, 

скажи, где ты там?

Затерялся во времени, 

скрылся в пыли…

…Во дворе детвора – суета, 

шум и гам.

Мы по­детски серьёзно беседу вели.

 

Гордый Ваня, 

пилоткой линялой дразня,

молвил чинно, одевши подарок отца:

«Не боюсь никого – ни воды, ни огня!»

Кто оспорит такого героя­мальца?

«А мой папа привёз вот такой пистолет.

А патроны вставляют сюда, в рукоять». 

Куртку Вовы топорщит 

тяжёлый предмет.

«Подрасту – всех фашистов я стану стрелять!»

 

Коля – в форме, подогнанной, 

как на парад.

Мы к нему –

 рты раскрыты в восторге – бегом.

Золотые погоны на солнце горят!

«Всем: по росту равняться – команда!

 Кругом!»

«А мой папочка куколку мне подарил.

И не тётю чужую он любит – меня!

Он Европу 

с Германией всю покорил», – 

улыбается Дашенька, куклой дразня.

«Мой отец – командир, 

он полковник­танкист!

Я не кто­нибудь вам, 

а полковника сын!»

Пальцы в рот – 

и весёлый заливистый свист.

Витя щурит глаза и сияет, как блин.

 

Я же что­то невнятно гундошу под нос

и сижу с ощущеньем неясным вины...

…Ничего мне отец ни прислал, 

ни привёз.

Лишь привет передал. 

В похоронке. 

С войны…

 

Ольга Полевина