Мамочка — мой президент

 

В это смутное время трудно шутить. А я и не шучу. Это был бы замечательный вариант для Украины.  То, что не украдёт, — даже нет разговора. Услышит всех и примет самое активное участие в судьбе каждого обратившегося — сто процентов. Наверное, она не знает всех  тонкостей швейцарского государственного устройства или каким образом корабли бороздят космические просторы, зато твёрдо знает, что деткам надо в школу ходить, что их надо одевать, кормить, воспитывать, сажать огороды, делать запасы на зиму…  И ещё много важных вещей знает моя мамочка. 

 

Её соучастие не ограничилось бы лозунгами — она собственноручно оказывала бы помощь — копала бы огороды, доила бы коз, готовила бы еду, выносила бы горшки…  Я за такого президента. Конечно, ей бы не помешало знание санскрита и других языков, но и с этим она справилась бы, моя золотая мамочка. Болгарский она знает, румынский знает, украинский знает, русский знает и даже казахский и узбекский ей ведом со времён целины. Так что и санскрит она бы освоила, если это нужно для дела, для Родины.  

 

А то, как она определяет, где «наши», а где «не наши», достойно быть услышанным. Те, кто с оружием, — это «не наши». Если говорят пушки — значит, не говорят люди. А если люди не говорят — значит, они не понимают человеческой речи. По её мнению, любой, кто отдал приказ стрелять, — «не наш». И скажите, что она не права. 

Освоила моя мамочка и новейшие технологии,  имею в виду мобилку и скайп. Ну чем не президент?! 

Ещё начала разбираться в современном искусстве — смотрели как–то мы с ней современное кино по телевизору, а там всё «бабки» да «бабки». Я и спрашиваю мамочку: 

 

— А ты, мамочка, знаешь что такое «бабки»?

— Знаю, — говорит, — старенькие бабушки…

 

Её очень рассмешило выражение «для матросов — это пыль».  Пыль она представляет в натуральную величину, как в детстве в Деленах, где родилась она и все её деды и прадеды со времён исхода из Болгарии. 14–летней девочкой, 

окончив школу, пешком ушла с подружками учиться в Болград. В Болграде она закончила медицинское училище и потом по распределению работала медсестрой в Ново–Ивановке. И, на моё счастье, встретила папу. И папа молодец, не упустил такое сокровище. Он её украл. Расписались они первого января 1955 года. 

 

Вы должны себе представить, какое влияние нужно включить в то время для того, чтоб это произошло? Взятки в то время не были так популярны, как сейчас. Папка решил этот вопрос, хоть и годков ему было «всего» 22.  Потом целина, где и был зачат я, и рождён уже в Байрамче. 

 

Короткое пребывание (по семейным обстоятельствам) в Казахстане оставило, как говорится, большой след в жизни моих родителей, и мамочка, мне кажется, помнит всё, что там было. Воспоминания эти очень трогательны. 

До пяти лет я рос в Деленах у бабушки и дедушки, пока родители устраивались с работой и жильём. Меня, конечно, навещали, но как я благодарен судьбе за то, что она подарила мне этот отрезок жизни в Деленах. Язык, на котором я заговорил с миром, был болгарским. Сказки, которыми я заслушивался, были бабушкиными. Читать она не умела и придумывала сказки сама. Как много они мне в жизни помогли! Я слышал, как она пела, и моя учинайка Ирина ей подпевала! Солнце останавливалось их послушать! 

Эту среду мне подарила мамочка. Всегда, когда меня спрашивают, за кого голосовать, — отвечаю: «За мамочку».

 

Владимир Стафидов

(Днепр)