Кировоградский Чернобыль вспоминают участники событий

  • 25 серп. 2017 10:56
  • 2408
    • Новина Кировоградский Чернобыль вспоминают участники событий Ранкове місто. Кропивницький
    Кировоградский Чернобыль 
    вспоминают участники событий, развернувшихся 30 лет тому назад
     
    В результате статус чернобыльцев получили некоторые чиновники, в т.ч. и высокого ранга, а из числа непосредственных исполнителей самой грязной работы — НИ ОДИН. Причем, был надлежащим образом оформлен и подан в нужные инстанции список ликвидаторов, до 30–ти человек.
     
    Уважаемые читатели, в №30 «Первой городской газеты» была опубликована статья Леонида Боброва «Чернобыль местного значения». Весной 1989 года он работал в штабе гражданской обороны города Кировограда и участвовал в измерениях радиоактивного фона на могильнике в глиняном карьере «Веселовское месторождение». Сегодня — продолжение темы, которую розворошил недавний инцидент, когда «черные археологи» разрыли могильник под Кропивницким в начале июля. 
        Освещение того или иного события порой ограничивается комментариями чиновников, которые о происшествии знают из СМИ, или рассказом «тети Глаши», которая что–то видела, что–то слышала. Яркий пример — перипетии вокруг т. н. кировоградского Чернобыля. Чем только не «наинформировали» общество! Что 100 контейнеров с радиоактивными материалами были отправлены в... город–миллионник Харьков; что 500–600 таких контейнеров похоронены на Веселовском глиняном карьере; что период полного распада цезия–137 равен 300 лет; что об этой аварии никто не знал… 
    Считаю, что оставить информационное поле Кировоградщины с подобными искажениями тех событий 1985 — 88 годов и без воспоминаний непосредственных их участников было бы неправильно. Еще рано ставить последнюю точку, как некоторые считают. Вот что рассказали мне некоторые из непосредственных участников ликвидации той радиационной аварии в районе завода железобетонных изделий, на Новониколаевке.
    Владимир Иванович Чаплыгин, начальник радиологического отдела облСЭС, сейчас проживает в г. Харьков.
    — На территории отдела главного механика одного из стройуправлений треста «Кировоградстрой» в 1988 году было обнаружено сильное радиоактивное загрязнение (до 3,2 Р/ч). Ликвидация аварии началась в августе, а закончилась в конце ноября того года. Возглавлял весь процесс и внес в него существенный вклад Николай Алексеевич Сухомлин (в октябре 1988 года он был первым замом председателя, начальником главного планово–экономического управления облисполкома — Ред.). Все зараженное загружалось в контейнеры разного размера. В Чернобыльскую зону на захоронение было вывезено около 80 контейнеров зараженного груза. Те события тогда широко освещались в СМИ — местных (печатных, ТВ, радио) и даже центральных («Комсомольская правда», например). Весь процесс ликвидации аварии и захоронения обязательно фиксировался актами, которые должны храниться в обл–, горисполкоме, СЭС и штабах ГО в течение 75 лет, надо только поискать.
    Примечание. Автор статьи обладает фотокопиями решения Кировоградского горисполкома от 14.09.1988 №605 о выделении участка для организации хранения радиоактивных остатков на Веселовском карьере и Акта комиссии (председатель — Жаданов С. И.) от 21.11.1988 о проведении захоронения радиоактивных отходов на Веселовском карьере  224–х контейнеров с уровнем радиации до 300 мкР и отправке 78–ми контейнеров для захоронения на Чернобыльском могильнике.
    Станислав Иванович Жаданов, главный инженер треста «Кировоградстрой».
    — Сразу после того, как стало известно о радиоактивном заражении на территории отдела главного механика (ОГМ), в тресте был создана комиссия по ликвидации последствий, которую мне было поручено возглавить. Мы взаимодействовали (кого помню) с органами областной и городской власти, медиками, милицией, в т. ч. ГАИ и другими структурами. Назову лишь фамилии: Сухомлин, Александрович, Костромин, работники ГО: В. Блюмин,  А. Дубенский, В. Новгородцев, облСЭС: В. Чаплыгин, Г. Синенко и еще женщина–лаборант. Вся зараженная территория была оцеплена, вход посторонним запрещен. Ежедневно надевали защитную одежду и обувь, респираторы. Все это в конце дня сдавали на дезактивацию. Велся ежедневный строгий дозиметрический контроль и территории, и работников. Наиболее зараженное оборудование в металлических герметичных контейнерах было вывезено в Чернобыльскую зону на погребение. Остальные похоронили на Веселовском глиняном карьере. Контейнеры изготавливались на заводах «Красная Звезда», «Гидросила», им. Таратуты, а так же ИТК–306 и своими силами. 
    Александр Семенович Сипливец, главный механик БУ «Гражданстрой–2» треста «Кировоградстрой».
    В 1985 году территория ОГМ находилась между улицей Краснозвездовская и заводом  железобетонных изделий, вдоль кирпичного забора с переулком Краснозвездовский. Однажды, в поисках цветного металла, несколько работников ОГМ, в т. ч. Н. Пращур и А. Кривохижа зашли на территорию завода. В водонапорной башне обнаружили и притащили четыре каких–то странных, шарообразных, очень тяжелых чугунных устройств (гамма–реле ГР–6В, как потом выяснилось). Два из них установили для противовеса на кран «Пионер», а другие два эти ребята разобрали и вытащили оттуда свинцовые колбы, а в них ампулы с интересным порошком. Следует отметить, что на корпусах ГР–6В были нанесены знаки радиационной безопасности (на желтом фоне круга — три черных сектора, т. н. «лепесток»). Эти приборы несколько лет хранились на складе завода. Один или более из них находились буквально рядом со столом кладовщика. Насколько мне известно, один за другим кладовщики умерли от рака крови. И только тогда приборы списали и выбросили на свалку.
    Что касается ликвидации последствий. Первое, что вспоминается с содроганием, — приглашение в управление КГБ на ул. Ленина, 9. Расспросы, объяснения, подписки... Тогда в тресте сразу же был создан штаб по ликвидации последствий радиоактивного заражения. Возглавлял его гл. инженер треста С. И. Жаданов, я был у него заместителем. Безусловно, мы работали в тесной взаимосвязи с органами власти. Большую роботу проделали работники СЭС. Привлекались специалисты от гражданской обороны, а также милиция, приезжали даже специалисты из Киева. Площадь зараженного участка (ОГМ и прилегающая территория) составила более 3000 м2. Естественно, люди вокруг чего только не говорили. В трестовской столовой было организовано бесплатное усиленное питание для участников ликвидации аварии. Удивительно было наблюдать, что кроме нас, ликвидаторов, в списки попали и приезжали на обед много товарищей руководящего состава прямо из своих кабинетов на служебных «Волгах». Однако, как вы понимаете, всю черновую работу: сбор зараженного имущества и оборудования, снятие грунта (порой до 1 метра, а под мусорным баком — до 5) и загрузкой его в контейнеры занималась бригада из 12–ти работников ОГМ. В течение, примерно, 3–х месяцев было собрано для отправки в Чернобыльскую зону зараженного более 300 мкР  имущества, оборудования 78 контейнеров. 
    В конце ноября была сформирована колонна из 20 грузовиков с прицепом каждая. Возглавлять колонну было поручено мне. Сопровождали нас машины ГАИ. Я ехал впереди на «Волге», а в техническом замыкании бензовоз и «летучка» с ремонтниками.    В Чернобыльской зоне колонну встретил зам. гл. инженера треста Кульганский А. Ф., который и занимался документальным оформлением захоронения контейнеров. Помню, что там все время был какой–то особый привкус во рту. К вечеру выпили мы почти по бутылке водки каждый, но опьянения практически не почувствовали. На Веселовский карьер вывезли более двухсот 3–кубовых контейнеров плюс негабарит. Была составлена ??карта захоронения с привязкой к местности с несколькими подписями. Карту я лично отвозил в облисполком. Факт захоронения был заактирован.
    Александр Петрович (фамилию называть не разрешил), бригадир ОГМ.  
    Я оказался невольным свидетелем «разделывания» тех самых чугунных болванок — гамма–реле. Они были размером 35–40 см, весом около 70 кг. Разбирали их с помощью кувалды. Внутри свинцовой оболочки была вставлена ??металлическая цилиндрическая ампула, а в ней плотно еще одна из, похоже, тонкостенного титана. Одну А. Кривохижа сразу же распилил, высыпал тот порошок (цезий–137) на листок бумаги, помешал пальцами, понюхал и выбросил в мусорный бак. А  Пращур какое то время носил ампулу в кармане брюк, а затем тоже распилил, порошок высыпал себе на ладонь, после чего выбросил под мусорный бак, а руки вытер о карманы брюк. Именно в районе этого бака и выявили наиболее сильное загрязнение.
    Во время работ по ликвидации последствий этой аварии нам каждому ежедневно выдавали накопители уровней радиации, снимались показания и записывались в специальные журналы. Результаты тех измерений мы не знаем и по сей день, хотя не раз обращались с такой просьбой.
    Иван Иванович Чучупал, начальник химслужбы в части 11702.
    Где–то в августе 1988 года я получил задание командования осуществить измерение уровня радиации на территории ОГМ строй–
    управления, что на Новониколаевке. Измерение сделали только в одном месте — на входе в строительный вагончик, который стоял у забора вдоль переулка. Наш ДП–5В показал более 1 Р/ч. Далее мы не замеряли. Этого было достаточно, чтобы признать территорию сильно зараженной, о чем я доложил своему начальнику.
    Ко всему этому следует добавить ещё один штрих, чтобы не повторять тех непечатных выражений непосредственных ликвидаторов, которые они мне высказали. Оказывается, по результатам описанных событий статус чернобыльцев получили некоторые чиновники, в т.ч. и высокого ранга, а из числа непосредственных исполнителей самой грязной работы — НИ ОДИН. Причем было надлежащим образом оформлено и подано в нужные инстанции список ликвидаторов, до 30–ти человек. И это при том, что они, ликвидаторы — работники ОГМ, целых 3 (три!) года, с 1985 по 1988 работали на этой территории с уровнем заражения несколько рентген (!). А что мешает  восстановить справедливость сейчас?
     
    Леонид Бобров,                                                                                                                                                      
     г. Кропивницкий