Кропивницкий: Чернобыль местного значения

 

10 марта т. г. в местных СМИ прозвучал первый информационный«звоночек» о захоронении радиоактивных отходов на территории глиняного карьера «Веселовское месторождение». Информация прошла сразу же после решения городской власти Кропивницкого выделить этот участок под новое городское кладбище . Следует заметить, что сия «новость» всплыла с опозданием почти на 30 лет. Некий «источник» утверждал, что там  захороненено несколько сотен металлических контейнеров  радиационных отходов с цезием–137. Власть «звонок» не услышала, а кое–кто к нему  внимательно прислушался. На второй неделе июля могильнику реально пришлось ощутить в себе  ковш мощного экскаватора «археологов–металлистов».

 

Весной 1989 года мне, как работнику штаба гражданской обороны (ГО) г. Кировограда, пришлось участвовать в измерениях радиоактивного фона именно на этом могильнике. А уже позже, когда работал ведущим инженером ГО треста «Кировоградстрой», имел возможность более детально ознакомиться с перипетиями «кировоградского Чернобыля» 1985 – 88 годов, читая документы и общаясь с участниками тех событий. О чем, кстати, я писал тогда в трестовской многотиражке «Будівельник» в номере от 1 августа 1990.

Итак, еще в 1985 году два сотрудника одного из подразделений упомянутого треста М. Пащур  (с ним я общался летом 1990–го)  и А. Кривохижа от нечего делать забрели в помещение водонапорной башни завода «Кировограджелезобетон», что  на Новониколаевке. Там среди прочего лома нашли два новых прибора – гамма–реле ГР–6В. Отнесли их в мастерскую, что  рядом,  разобрали и обнаружили внутри свинцовые колбы. «О, на рыболовные грузила!» – решили парни.  Когда свинцовые колбы распилили, то увидели внутри стеклянные ампулы с каким–то странным порошком. Одну разбили, а порошок высыпали. Вторую стеклянную колбу М. Пащур положил себе в карман брюк, мол, пригодится. Только через три года оказалось, что это был радиоактивный изотоп – цезий–137 (137Сs). Его получают из растворов переработанных радиоактивных отходов АЭС и используют в частности, в вышеупомянутых гамма–реле для дозирования сыпучих составляющих смеси при изготовлении бетона. Какова дальнейшая судьба второй ампулы – неизвестно, хотя это, очень важно.

Со временем радиоактивный порошок, который был высыпан из ампулы, ветром и подошвами обуви разнесло, размыло дождями по прилегающей промышленной территории и переулку Краснозвездовскому. Но почти три года никто ничего не подозревал. Николая Пащура безрезультатно лечили от обычных ожогов, пока… 

Эту историю, из рассказа жены А. Кривохижи, недавно поведал мне И. Чучупал, который служил в то время в Кировограде на должности начальника химической службы 159–й рбр. У мужа стали появляться странные, не заживающие язвы на ладони, у дочери – понемногу выпадать волосы. Совершенно случайно эти жалобы женщины услышал их знакомый – следователь УВД. Заинтересовался, привлек специалистов СЕС… И только тогда Н. Пащура отправили в столичную клинику. Только тогда началась спасательная эпопея «Чернобыля» местного значения. Стали принимать меры по дезактивации, вывозить радиоактивно загрязненные имущество и почву, ликвидировать последствия чьей–то преступной халатности и обычного разгильдяйства. Из квартиры М. Пращура, что на четвертом этаже малосемейки треста «Кировоградстрой» по ул. Краснозвездовской, выбросили часть мебели, кое–что из домашней утвари и даже ковер...

Двое активных участников «ликвидационного процесса» – тогдашний начальник штаба ГО города В. Блюмин и специалист радиационно–химической защиты В. Новгородцев, к сожалению, уже отошли в мир иной. Как вспоминает А. Дубенский, служивший тогда в штабе ГО области и принимавший непосредственное участие в этих мероприятиях, два грузовых автомобиля наиболее зараженного оборудования, вещей и грунта,  тогда, в 1988 году вывезли на Пункт захоронения радиоактивных отходов «Буряковка», что в Иванковском районе Киевской области. Затем еще 6 или 8 огромных контейнеров (размером с вагончик для строителей) с радиоактивным имуществом и грунтом погрузили на трейлеры и отвезли сначала на промплощадку шахты «Ингульская», а затем, по определенным причинам, захоронили на глиняном карьере с соблюдением мер радиационной безопасности, с выставлением знаков радиационной опасности. Упоминание об огромном количестве этих контейнеров, что гуляет в СМИ,  Александр Михайлович объясняет тем, что в те огромные контейнеры загружались малые, но все равно, «несколько сотен» тогда захоронено не было. Возможно, были учтены все заказанные и не задействованные контейнеры. Впрочем, ходят слухи, что это не единственное захоронение всякого хлама на территории данного глинкарьера. Вполне вероятно, что тайна таких «схронов» до сих пор хранится в некоторых властных кабинетах.

Важно отметить, что с учетом слоя половинного ослабления глины (12 см) и 30–летнего периода полураспада 137Сs, а также 4–5 метровую глубину захоронения контейнеров (если это так), никакой угрозы людям нет, при условии неприкосновенности этих емкостей. Поэтому, откровенно говоря, меня удивляет отсутствие своевременной необходимой реакции соответствующих служб городских властей. Какие меры были приняты ею  после появления  в марте с. г. довольно  конкретной информации, сначала в электронных, а затем и печатных СМИ,  о радиоактивном могильнике на окраине  Кропивницкого? Считаю, причина в том, что некоторым руководителям не хватает не только профессионализма, но и способности предвидения хотя бы на шаг. Разве непонятно, что та мартовская информация, просочившаяся в СМИ,  дала возможность некоторым легкого заработка в глиняном карьере, которым «грех» было не воспользоваться. Именно тогда ситуацию надо было взять под контроль, оперативно приняв соответствующие меры. 

А сейчас имеем результат – команда «археологов» с использованием экскаватора марки  ЭО–4321Б провела успешные раскопки в карьере и вывезла часть извлеченного металла. Лишнее тому подтверждение – свежие следы газосварочной резки 10–ти миллиметрового железа, предположительно, корпусов больших контейнеров. Хотя несколько удивляет многомесячная задержка  «металлистов». Возможно, поджидали  устоявшейся летней погоды? Или, из патриотических чувств, отмены моратория на вывоз металлолома за границу… А если серьёзно, то нетрудно  предвидеть, что будет далее с этим металлом. Пока наши «керманичі» будут заседать, принимать решение, заключать какие–то договора, искать исполнителей…  Может так статься, что и перезахоранивать будет уже нечего, и ветра в поле не сыщешь. 

И еще, что немаловажно и, вместе с тем, странно. Недавно  побывал на месте раскопок в том глиняном карьере. Высоких уровней радиационной опасности, упоминанием о которых переполнены СМИ, дублирующие один другого, типа «рівень забруднення у десятки разів перевищує», я там не обнаружил, как и возможности размещения в тех траншеях полтысячи даже таких небольших контейнеров.

 

Леонид Бобров