Воспоминания о работе в санслужбе Татьяны Березняк
Мой служебный роман
На призыв написать воспоминания о работе в санслужбе откликнулась не сразу. Ведь 35 лет жизни может вылиться в большой роман! Как тут вспомнить «на пару страниц»? И какие страницы служебного «романа» озвучить? С чего начать?
Хотя начало — момент поступления на работу — моё собеседование с Александром Дмитриевичем Радионовым, на ту пору (август 1978 г.) — главным врачом Кировоградской областной санэпидстанции, помню хорошо, будто это было вчера. По–моему, Александр Дмитриевич попал под обаяние загадочной аббревиатуры: ВНИИФБиП. Так назывался подмосковный Всесоюзный научно–исследовательский институт физиологии, биохимии и питания сельскохозяйственных животных — моё предыдущее место работы. Но, если серьёзно, перевесило то, что у меня уже имелся 5–летний опыт работы на хроматографах, спектрофотометрах и прочих приборах высокой чувствительности, о которых в санэпидстанции, куда меня приняли, только начинали мечтать.
Конечно, как врач–лаборант по гигиене питания, я была tabula rasa — не знала даже терминов. С самообучения и началась моя работа в гигиене питания. Поневоле засиживалась на работе дотемна, чем удивляла новых сотрудников. (В свою очередь, и я была удивлена – в отличие от науки здесь никто не задерживался до утра на работе). К чести главврача, надо отметить, что в первые месяцы моей работы он пару раз заходил в пищевую лабораторию расспросить меня, как я осваиваюсь на новом месте, что выучила, какие у меня проблемы. (Не каждый руководитель так поступает!). Через полгода Александра Дмитриевича перевели на работу в облздрав, и видели мы его не— часто. Но последняя встреча с ним — почти через четверть века — запала мне в душу. По поручению профкома я пришла к нему в госпиталь в кардиологию поздравить с днём рождения. Принесла курагу, финики и шутливые стихи по случаю его 83–летия:
Если сбросить Вам полста,
Вы снова в возрасте Христа.
Вернуться в молодость неплохо!
У каждого своя Голгофа.
Через пару месяцев он был убит ворами–подростками, пытавшимися из квартиры одинокого человека вынести телевизор.
Но вернёмся в 1978 год. Я сразу же увлеклась новой работой, просто влюбилась в неё. Повседневной рутины не замечала — в моей работе ей просто не было места. Освоение и внедрение новой методики определения очередного показателя гигиенической направленности придавало моей работе смысл, вес и знАчимость. (И не только в моих глазах!) Увлекли также бесконечные поездки–командировки, в которых работа по проверке сангиглабораторий районных СЭС (чаще — методическая помощь им) совмещалась со знакомством с географией родного края (побывала и «там, де Ятрань круто в’ється») и встречами с коллегами, с годами ставшими мне друзьями.
Проверка ведомственных лабораторий многочисленных пищекомбинатов, молоко– и консервных заводов чаще всего осуществлялась совместно с оперативным звеном. Мне повезло: принцип «единого звена» образцово работал именно в отделении гигиены питания, возглавляемом настоящим гигиенистом Анатолием Никитичем Чумаченко. В выездную бригаду («звено», группа), руководимой им, неизменно входили помощник санитарного врача Евгения Кирилловна Пономаренко, инженер–технолог Раиса Борисовна Мельниченко, Раиса Тимофеевна Белега, как бактериолог, и я, как врач–лаборант по гигиене питания. Действительно, проверка любого пищевого объекта такой слаженной бригадой обеспечивала её эффективность, превращаясь воистину в апофеоз саннадзора. «Ведь коллектив наш был бесспорно — отважный боевой отряд», — напишет об этом наш заведующий 20 лет спустя.
Анатолий Никитич Чумаченко (на фото) — легенда санэпидслужбы нашей области. Великолепный гигиенист, увлечённый своим разделом работы, образец профессиональной принципиальности. Так, случалось, думая о здоровье вверенного ему населения, он брал на себя ответственность, давая предписания об уничтожении больших партий недоброкачественной продукции. И отстаивал свою позицию! (Так, на моей памяти Анатолий Никитич добился уничтожения больших партий макаронов, в другой раз — копченой рыбы, чреватой ботулизмом). А как интересно работалось с ним в пору массового отравления тортами, когда мною выявлялись не только недовложение сахара в водную фазу крема, но и фальсификация сливочного масла маргарином!). Отмечу, что Анатолий Никитич, в отличие от большинства санитарных врачей, хорошо знал лабораторное дело, мог критически смотреть и интерпретировать наши данные, уважал лабораторию. Вот он поздравляет меня с днём рождения:
Среди важнейших категорий,
Что аксиомою для всех:
В надзоре роль лабораторий
Нам гарантирует успех...
Известен вывод, он логичен:
Без химии нельзя никак!
Надзор бы стал косноязычен,
Не будь Татьяны Березняк.
Характеризуя А.Н. Чумаченко как личность, любой из нас вспомнит его как человека высокой культуры и мягкой интеллигентности. Его гражданская принципиальность гармонично сочеталась с редкой деликатностью в отношениях с сослуживцами. Как пример закономерности случайностей — Анатолий Нититич родился в День Святого целителя Пантелеймона:
Так вышло, что мой день
рождения
Судьбой с коллегой совмещён.
Своё не скрою удивленье:
Им стал святой Пантелеймон.
Святой Пантелеймон целитель,
Прославленный специалист.
Не самоучка, не любитель –
Известный врач — гигиенист.
Широта интересов его поражала масштабностью. Он знал и любил литературу и театр, кино и живопись (в конце жизни передал свою живописную коллекцию городу). С нашим театром он дружил и даже сотрудничал (переводы текстов песен). Газеты для него были не только плацдармом для санпросветработы, он в них печатал свои стихи. Относясь к своему стихотворчеству критически, Анатолий Никитич писал:
Текст терпеливо вы прочтите,
Не идеальны стиль и слог:
«Домашний» я поэт... Простите…
Я лучше выдумать не мог…
Он мало писал о личном, его поэзия — социальна, затрагивающая такие темы, как нравственность («Справедливость»), культ Сталина («Пьедестал»), тяжёлое положение села, позорную «дедовщину» в армии и пр. (Есть даже «Психотерапевтические стихи»!). Но главная его тема — тема войны, которую он, с 18 лет — участник боевых действий, знал не понаслышке: «Годы войны, память дней легендарных, инеем виски наши не троньте».
Мне вспомнились войны раскаты,
Ночные марши до зари…
Девиз, что знали мы, солдаты:
Приказ исполни, хоть умри!
Многое в творчестве Анатолия Никитича — конечно же, о работе («Репка» — сказка об эпидфоне) и о друзьях–коллегах:
В жизни случаются «провалы»,
Но есть удачи и прогресс.
Хоть было трудностей немало,
Я счастлив, что служил в облСЭС.
Служебных дней в своём разбеге–
Я знаю – позабыть нельзя.
Я благодарен вам, коллеги,
Точней скажу: мои друзья!
Мне посчастливилось работать с А.Н.Чумаченко всего 5 лет, но все последующие 30 лет его жизни на пенсии он оставался для меня старшим товарищем и другом. В кругу его семьи (Анатолий Никитич воспитал двух чудесных дочерей — Зою и Мирославу) можно было отдохнуть душой, читая стихи, обсуждая новости санслужбы, политики и культуры. Вечная ему память!
В 80–е гг. из своих коллег — врачей–лаборантов я выделяла Эмилию Николаевну Карбаинову. Она была из всех нас профессионально самой сильной, единственным химиком по образованию — окончила Ивановский химико–технологический институт. В сомнительных случаях я всегда обращалась к ней. Неорганику она знала отлично!
Эмилия Николаевна была коммунальницей — вела сан–химический контроль воды. Не оттого–то ли так много «воды» в моих стихах, посвящённых ей? Вот я пишу о её курсах. В то время мы часто проводили 2–месячные областные курсы для среднего звена, и это было напряжённое, но очень счастливое время. Передать свои знания, рассказать о трудностях и нюансах методик, научить другого — это дорогого стОит!
Бывали радости моменты,
Когда съезжались к нам студенты
На курсы или семинар.
Свет знаний освещал их души,
От шума их ломились уши –
Аж от воды струился пар!..
Да, к «моментам радости» должна отнести и конкурсы лаборантов. Соревнования «Лучший по профессии» проводились в каждом отделе, наши же — превращались в яркие шоу, вроде «А ну–ка, девушки!». По мне, так лучшим лаборантом среднего звена была, не участвующая в конкурсах, фельдшер–лаборант Самохвалова Людмила Ивановна. Умная и доброжелательная, образованная и быстрая, лабораторное дело она и знала, и любила, поэтому никогда не пасовала перед большими объёмами работы. Соблюдая стандарты, творчески подходила к работе, при сборке оборудования проявляла инженерную хватку. Была, так сказать, «палочкой–выручалочкой» для лаборатории. (Впрочем, рационализаторство в те годы было в моде и даже планировалось(!). Недавно мне попалось и моё удостоверение «Рационализатор СССР». М–да…).
Помню проводы Эмилии Николаевны на пенсию и наше обещание:
Науку Вашу не забудем!..
С годами, может, меньше будет
Спецпоказателей улов.
Вода заблещет чистотою,
Санслужбы укрепив устои…
И будет счастлив сам Белов.
И Белов был счастлив. Анатолий Андреевич Белов ( на фото) в 1980–е гг. был заведующим санитарным отделом облсанэпидстанции. Человек сильного темперамента, холерик, яркая личность. Харизма!.. Его профессиональная активность имела всесоюзный характер, чему мы, несомненно, радовались и гордились им. Так, Анатолия Андреевича включали во многие всесоюзные комиссии, проверяющие состояние работы санэпидслужб братских республик. Помню, при мне он проверял Таджикистан, затем – Татарстан. (Из Елабуги, в которую — на могилу Марины Цветаевой — их не забыли свозить, Белов привёз томик Цветаевой. Я, так и не побывавшая в Елабуге, — нет, не завидовала! — тихо страдала). Этот факт даже вошёл в юбилейный стих, написанный мною к его 70–летию. Вот отрывок из него:
О, дело жизни –– саннадзор –
Твоя любовь, и страсть, и муза!
В пределах нашего Союза
Являл душе большой простор.
Санслужба — твой огромный ринг.
И вспоминать я не устану,
Как посещал ты в Татарстане
Могилу лучшей из Марин.
Иной уклад теперь у нас,
Случилась смена декораций:
Стал нынче гегемоном наций
Капиталистов сытый класс.
Распался бывший наш Союз,
Исчез надзор вместе с Союзом.
Но разве обществу обузой
Твоих годов бесценный груз?..
Анатолий Андреевич нёс нам «бесценный груз» своих знаний и ярких идей, и не только профессиональных. Наш Белов – знаток не только медицины, но и литературы, политики, кино. Недаром он — родной брат (младший) известного киноактёра 50–60–х гг., искромётного комика, Юрия Белова (вспомните «Карнавальную ночь», «Весну на Заречной улице, «Девушку без адреса» или «Неподдающиеся», наконец!).
Татьяна Березняк
