Алексей Чалый: Врачу надо, прежде всего, любить людей

  • 16 черв. 2016 14:51
  • 4011
    • Новина Алексей Чалый: Врачу надо, прежде всего, любить людей Ранкове місто. Кропивницький

    Алексей Чалый заведует проктологическим отделением Кировоградского областного онкодиспансера с 1983 года. Заслуженный врач Украины, хирург от Бога, доктор старой — еще той, советской закалки, он из когорты тех совестных людей, которым не все равно, как делать свое дело. Таких осталось немного, но, слава Богу, они есть. А значит, есть надежда у пациентов на выздоровление.

    — Алексей Самойлович, как вы стали хирургом, да еще и работающим в онкологическом отделении? Ведь можно было выбрать специальность почище и поспокойнее.

     

    — Выбор зависит от человека. Собираясь поступать в медицинский вуз, я четко знал, что буду хирургом. Если бы не хирургия, то я, наверное, и не был бы врачом. Принято считать, что хирурги оказывают существенную и видимую помощь больному: есть болезнь, надо поставить диагноз и прооперировать. И от мастерства хирурга зависит очень многое. Впрочем, как и в любом деле. Если человек мастеровитый, у него получается и костюм красиво сшить, и картину нарисовать. Конечно, сказываются его ум и знания. Но нужно иметь какие–то особенные качества, которые позволяют сделать это правильно и красиво. Можно сказать, что хирургия — это в какой–то степени рукоделие, но с головой. Поэтому пусть не обидятся коллеги, но мне кажется, что хирургия — это более конкретная профессия, чем другие медицинские специализации. Для терапевта важно поставить диагноз и назначить лечение, от которого зависит выздоровление. Таблетки уже сделаны, схема приема разработана. А у хирурга результат зависит от его личного умения.

    — А как хирургия помогла вам стать врачом?

    — У меня в детстве был пример. Я рос в большом селе, в котором была больница. Как ни удивительно, но в этой больнице на сорок коек производились операции. Там оказывали первичную помощь при травмах, делали флебэктомию (как говорят в народе, удаляли вены), проводили операции на кишечнике. Сейчас это кажется неправдоподобным, а тогда все это делалось в обычной сельской больнице. Еще не было общего наркоза, как сейчас. Хирург, который одновременно был и главным врачом, часто приходил к нам в школу, выступал перед учениками. Это заложило во мне желание что–то повторить, а может, сделать что–то лучшее. А то, что в детстве понравилось, должно быть осуществлено.

    — Получается, ваша детская мечта сегодня воплощена в жизнь.

    — Мы, люди старшего поколения, считаем, что это было прекрасное время — ведь это были годы нашей молодости. Когда я ходил в школу, все мальчики мечтали быть летчиками, моряками, первооткрывателями. А о других профессиях думали меньше всего. Тогда большую роль на формирование наших жизненных установок играл военкомат. Лучших учеников, если позволяло здоровье, старались привлечь в военные заведения для дальнейшей учебы. Так произошло и со мной.

    Я вырос на Полтавщине, откуда легче было добраться до Киева, Харькова, Полтавы. Поэтому поступил в Запорожский медицинский институт. А в Кировоград приехал уже после его окончания. Моя жена родом из Александровки, она много с восхищением рассказывала о Кировограде, о его жителях, о красивой природе. Но когда я приехал сюда впервые, у меня ощущения были немного другие. В Запорожье была большущая центральная площадь, а миниатюрная площадь Кирова в Кировограде меня, честно говоря, не впечатлила. Я выбрал этот город, когда получал распределение на работу после окончания института, так сказать, с помощью жены (она закончила фармацевтический факультет). Сейчас могу сказать, что абсолютно ни о чем не жалею. Здесь произошло мое становление как человека и как профессионала. Здесь выросли мои дети, появились друзья. Я увлекся историей города. Жаль, что кировоградцы, которые здесь родились и выросли, не знают своего прошлого. Напротив горисполкома есть памятник елисаветградскому градоначальнику Пашутину. Думаю, было бы полезно узнать тем, кто сегодня руководит городом, как относились к своим обязанностям управские чиновники. Когда изучаешь историю Елисаветграда, видишь, что это был далеко не захолустный, провинциальный город. Это город с великой историей, в которым бывали великие люди. Здесь родились выдающиеся личности, которых знает весь мир. Жить в любимом городе с именем, близким твоему сердцу, — это великое счастье.

    — Вы прооперировали тысячи людей. А помните своих первых пациентов?

    — Я буду нечестным, если скажу, что помню всех. Это невозможно. Когда работал за границей в большом госпитале на 1200 коек, приходилось оперировать по 24 часа в сутки. За два года командировки в Анголу я сделал около пяти тысяч операций. Конечно, не таких больших, как мы делаем сейчас в онкодиспансере. В Кировограде уже приходилось выполнять хирургические вмешательства разной степени сложности. Когда я начинал оперировать в отделении, у нас в диспансере была одна хирургия на 60 коек, где делали операции на желудке, молочной железе, оперировали новообразования на коже. Были большое отделение и очень мощные специалисты. Позже пошло разделение на более узкие специализации. Тогда мне, начинающему хирургу, приходилось делать и мелкие операции. Их было очень много, запомнить всех людей просто нереально. Запоминаются больше те пациенты, у которых более сложно и тяжело проходило лечение, в которых действительно приходилось вкладывать все свое умение, душу и сердце, приложить очень много сил для того, чтобы они выздоровели. Такие пациенты запоминаются на всю жизнь.

    — Вы производите впечатление очень доброго, веселого и великодушного человека, который любит и ценит жизнь. А какой вы руководитель?

    — Думаю, с этим вопросом лучше обратиться к моим коллегам. В диспансере есть много людей, с которыми я начинал работать, а это срок очень большой — почти 40 лет. Я проходил интернатуру на базе областной больницы, но основная часть ее прошла на базе онкологического диспансера. Не считая командировки в Анголу, я работаю всю жизнь на одном месте. В моей трудовой книжке — одна запись о принятии на работу. В диспансере я работал на разных должностях. Мне приходилось еще молодым человеком заведовать операционно–перевязочным блоком, возглавлять хирургию, быть заместителем главврача Владимира Илларионовича Ярынича, который всю жизнь был моим наставником и учителем.

     Я пришел, когда он уже был главврачом. Во время интернатуры в онкодиспансере я много времени проводил в операционной, ассистировал заведующему отделением и главврачу. Вокруг опытные хирурги со стажем и репутацией. Меня это очень впечатляло и стимулировало. Именно здесь я увидел каждо-дневную нелегкую работу хирурга. Главврач ни разу не уволил меня с занимаемых должностей, значит, справляюсь с обязанностями неплохо. Я требовательный руководитель, наверное, больше к себе, чем к другим, но и к подчиненным. Это правда.

    — А последователи, ученики у вас есть?

    — Думаю, говорить об учениках более уместно, если ученый работает на кафедре. Но если ты главный в отделении, то нужно и работу строить соответствующим образом. Если ты сам хочешь чего–то достичь, твои помощники должны быть на высоте. С плохими хирургами ничего не сделаешь. А ты, как руководитель, заинтересован в том, чтобы они были высококлассными специалистами, умели работать в команде. Профессионализм хирурга формируется долго, много лет, нужно постичь тончайшие нюансы профессии, чтобы достичь результата. Конечно, есть люди, которые учились и на моем примере. Так и я в свое время учился. Это беспрерывный процесс. Хирургию нельзя останавливать ни на секунду. Если остановился — значит, ты уже идешь не в ногу с требованиями, ты отстал. Надо хоть что–то каждый день узнавать, чего ты не знаешь. Услышать в общении с коллегами, побывать на конференции, на курсах. Без этого в нашей профессии нельзя.

    — Замечательный принцип не только для хирурга, но и для всякого человека, который хочет чего–то достичь в жизни.

    — Моя жена удивляется, когда я дома вместо художественной книги читаю медицинскую книгу: «Ты же уже должен все знать, сколько можно читать?» Это должно быть в душе у человека — стремление к совершенству. Если этого нет — очень тяжело. Учеба жизненно необходима. Что бы там ни говорили — что мы плохо живем, что у нас плохая материальная база — я отчасти не согласен. Все поменялось. Было время, когда у хирурга в руках ничего, кроме скальпеля, не было. А сегодня работать намного лучше. Как бы ни говорили, но оснащение в нашем заведении на высоком уровне, не уступает европейскому. У нас для диагностики практически все есть. Это улучшает качество работы, особенно для хирургов. Наше отделение принимает ургентных больных. Это сложные пациенты, без диагноза, со сложной патологией. Уровень оснащения во многом помогает разобраться в таких ситуациях. У нас есть современные аппараты УЗИ, рентген–аппараты, различные компьютерные томографы, МРТ, гамма–камера, оснащение в эндоскопическом кабинете, где можно производить колоноскопию, гастроскопию, бронхоскопию и другие серьезные исследования. У нас прекрасная операционная, реанимация, везде есть аппаратура для круглосуточного наблюдения за больными. И это дает хорошие результаты.

    — Вы выгребаете авгиевы конюшни человечества, а относитесь к своей работе как поэт. Это большая редкость.

    — Я всегда привожу пример. У меня двое взрослых детей, и ни один из них не пошел по стопам родителей. Как мы ни пытались им рассказать, сагитировать, ничего не получилось. Может быть, потому, что они видели мой график работы: постоянные телефонные звонки, даже ночью. Дети видели этот нелегкий труд, когда в воскресенье отец с утра хватает телефон и звонит в отделение: как себя чувствует Иванов, Петров, Сидоров? У людей выходной, а ты едешь на работу... Поэтому никто из них не захотел идти в мединститут. Дочка юрист, судья апелляционного суда, сын окончил институт прикладного системного анализа и управления. Как–то сын сказал: «Папа, какой ты прекрасный отец, что не заставил меня поступить в мединститут. Иначе я бы занимался не тем делом, которым должен заниматься. А быть в медицине и не любить ее — это такое насилие над собой». В этой профессии надо, прежде всего, любить людей. Если есть любовь к людям — это уже многое значит. Иногда само твое отношение помогает человеку выздороветь. Это тоже как лекарство. А если идти в медицину, чтоб заработать, то из этого ничего хорошего не выйдет. По–моему, нет ничего прекраснее, когда ты видишь своего пациента здоровым. Когда после нескольких месяцев лечения он вновь становится жизнерадостным, веселым человеком — это дает столько энергии! Я вам передать не могу!

    — А о чем вы мечтаете?

    — Как и все, о благополучии в семье. Каждый из нас мечтает, чтобы родственники были здоровы, чтоб сопутствовала удача детям, друзьям и всем людям. Мечтаю, чтобы у нас в стране наступил мир, чтобы наше государство начало культурно развиваться и люди стали жить намного лучше, чем сейчас. Чтобы здравоохранение было доступно для всех, а лечение проходило по высочайшим мировым стандартам. Когда закончится война, я думаю, все это осуществится. Я верю в Украину. Вне Украины себя никогда не представлял и не смогу представить, хотя возможностей было очень много. Многие мои коллеги, с которыми я работал за границей, переехали жить в другие страны, устроили свою жизнь. Сейчас мы перезваниваемся. Но я, прожив два года за границей, понял: это не мое. Там совсем другие обычаи, другие люди, праздники другие. А мы, украинцы, — мы особенные.

    — Готова подписаться под каждым вашим словом. Спасибо за интересное общение!

    Людмила Макей, "Первая городская газета"