Как кропивницкий депутат Александр Горбунов начинал жизнь заново

 

Александр Горбунов: После аварии меня собирали буквально по частицам, я начинал жизнь заново           

 

         Александр Горбунов — народный депутат Украины, автор постановления о переименовании города Кировоград в Кропивницкий, успешный бизнесмен в прошлом, спортсмен, музыкант. Чем он живет, кроме политики? Что может, а что не в силах изменить народный избранник? Об этом Александр Владимирович рассказывает в нашей новой рубрике — «Политик без галстука». 

 

— Кем вы себя больше ощущаете — жителем Киева или все же Кропивницкого?

 

— Я однозначно кропивничанин, который работает в Киеве. 70 процентов времени провожу в столице — заседания в Верховном совете, работа с министерствами, деятельность в Бюджетном комитете, а остальное время — в родном городе. Для меня очень важно, чтобы результаты моей работы в Верховном совете ощутили у нас в Кропивницком. А с этим есть проблемы. Информационный провал, необъективность и отставание тормозят внедрение тех процессов, которые начинаются в столице. Хотелось бы, чтобы в городе больше знали об инициативах и той работе, которая проводится на уровне Киева.

 

— Вы имеете в виду какой–то конкретный проект? 

 

— Еще в 2011 году в вашей газете вышло мое интервью в качестве тогда еще депутата горсовета. Говорил о необходимости привести в порядок парк Победы, а это 54 гектара территории города. Перед этим было четыреста седьмое решение сессии, которым его разделили на участки под частную застройку. Я всегда говорил, что зеленые зоны трогать нельзя, они должны служить обществу.  Слава Богу, тогда это решение было отменено в судебном порядке. Вторая проблема, которую я тогда поднимал, — это прямое или максимально короткое сообщение окраин города с центром. С просьбой решения этих проблем тогда ко мне обратились письменно больше тысячи избирателей. Сколько я себя помню, транспорт с Арнаутово, Никаноровки, части Маслениковки шел через парк Победы по насыпной дороге. Этот путь в  несколько раз короче той дороги, по которой идут маршрутки. Когда–то отсутствие прямого сообщения, быстрого доезда до больницы не дало мне возможности спасти жизнь отца, не хватило буквально нескольких минут…  

Я не хотел бы, чтобы кто–то пережил то, что пришлось тогда пережить мне. Уверен, и никто не сможет меня в этом переубедить: автомобильное соединение окраины с центром должно быть максимально коротким! Используя свои возможности нардепа, я предлагаю это сделать. Например, осенью прошлого года по моей инициативе в первом чтении госбюджета на 2017 год было предусмотрено 40 млн грн. на дороги Кропивницкого. Но потом было принято решение не оказывать городу помощь деньгами госбюджета, и 40 млн грн. были распределены на другие цели и, к сожалению, не на Кропивницкий. Почему, спросите вы? Потому что ранее, в 2016 году, город отказался освоить 10 млн грн. на реконструкцию все того же парка Победы. За реконструкцию парка просто не проголосовали депутаты горсовета, показав тем самым, что городу деньги не нужны, и 10 млн. грн. городом освоены не были. Неужели всем до сих пор непонятно, что от глупой политической конкуренции страдает, прежде всего, город и формируется его негативный имидж на государственном уровне?! Это к слову об  объективности подачи информации. 

 

— Некоторые мои коллеги считают, что вы не любите журналистов. Я имею в виду несколько ваших судебных исков против местных СМИ.

 

—  Я уважительно отношусь к работе журналистов и считаю, что основными их принципами должны быть объективность и правдивость поданной информации, а не домыслы и, мягко говоря, непроверенные факты. Конфликт с газетой «Наше місто і село», а также каналом ТТВ возник не просто так. Я судился не с журналистами. Я хочу показать, что за неправду нужно отвечать. Меня откровенно оболгали, понимаю почему, понимаю, что конкуренция, знаю заказчиков. А журналисты, разместив неправдивые сведения, просто стали заложниками ситуации. Я нескандальный человек, у меня нет времени и желания спорить и судиться. Но в ситуации, когда тебя начинают чернить, другого выхода не вижу. Раньше я часто проводил пресс–конференции и говорил журналистам: от того информационного продукта, который вы создаете, зависит наше будущее. Важно единство во многих процессах. Я даже провел эксперимент, попросил всех присутствующих выключить диктофоны и начал говорить вещи, предназначенные не для записи, а лично для них, как для людей. Это была проверка. Кое–кто ее не выдержал, а все–таки записал и воспользовался услышанным. Возможно, таково следствие политики владельцев СМИ, которые считают себя, к сожалению, больше политиками, чем владельцами масс–медиа. Но журналистика должна быть совершенно другой. В Украине практически все средства массовой информации находятся в частных руках, и это правильно. Но должны же действовать журналистские стандарты. Я часто читаю статьи о каком–то событии и удивляюсь: ведь все было совершенно иначе, чем написано! Это и касается процесса переименования города. От качества работы журналиста зависит очень многое. Ведь мы строим одну Украину, представляем одно общество, независимо от того, к каким партиям принадлежим. 

— Может, это особенности менталитета?

 

— Возможно. Или чьи–то амбиции, подкрепленные финансово. Но я с первых дней, как только вошел в зал пленарных заседаний, четко стал чувствовать и  понимать направление развития государства, и мы все просто обязаны не допустить расслоение общества в наше непростое время. Мы, как никогда, должны объединиться. 

 

— И все же давайте отойдем от политики и поговорим о другом: о детстве, ваших школьных годах. Помните ли вы имена своих одноклассников, учителей?

 

— Конечно! Я помню всех. Я учился в двух школах — восьмилетней школе №33 в микрорайоне Арнаутово, а потом перешел в среднюю школу №5 (ныне гимназия Шевченко). В этой же восьмилетке учились моя мама и бабушка. Поэтому, когда я пришел учиться, меня уже знали и относились как к старому знакомому. Я до сих пор поддерживаю отношения с педагогами и школьными друзьями. К сожалению, моей первой учительницы Надежды Семеновны уже нет в живых. Но есть Михайлина Павловна Гончарова, которая вела параллельный класс, она живет на моем микрорайоне.

 

— В то время многие мальчишки мечтали стать космонавтами или футболистами, и целые дни проводили на футбольном поле. Похоже, вы из их числа.

 

— С раннего детства я занимался музыкой и спортом. Во втором классе меня отдали в музыкальную школу №4 в поселке Горном. Учился по классу аккордеона, осваивал домру, немного позже самостоятельно начал играть на гитаре. С удовольствием пел в хоре, как и все, не любил сольфеджио и музлитературу. Параллельно с моими занятиями музыкой всегда был спорт. С футболом я познакомился на стадионе «Пионер», тогда это ДЮСШОР №2. Занимался у Василия Петровича Капинуса, играл за детскую сборную. В общем, как–то получалось. В нашей группе тренировались ребята 1968 — 70 годов рождения. А ведь тогда пасы давали и получали Игорь Макагон, Андрей Канчельскис, Олег Бударецкий, Женька Капинус… 

В общем, все было хорошо до того момента, пока родители не купили мне новые резиновые кеды на шипах. На первой же тренировке в них я просто грохнулся на мокром полу в спортзале и сломал в двух местах руку. Дома выслушал от родителей все, что они думают обо мне и моем футболе. На этом в моей жизни закончился футбол и появилось карате. Одновременно я продолжал заниматься музыкой: играл в ансамбле дворца пионеров, ходил в эстрадную студию. Признаюсь, я никогда не сидел и не учил уроки, однако всегда был хорошистом. В восьмом классе стал «хромать» по математике, и родители меня определили к репетитору. Абрам Наумович Оситянский меня покорил своими методами, приемами решения и запоминания математических формул и задач. В нем было идеальное сочетание математика и офицера, учителя и друга. Он многому меня научил, и уже в десятом классе я был одним из лучших учеников по математике в школе. Помнил все формулы, умел конспектировать, решал задачи и владел приемами быстрого счета. 

 

— Мог ли подумать ваш наставник, что эти знания пригодятся вам в депутатской деятельности, когда вы будете работать в бюджетном комитете Верховного совета Украины?

 

— Он знал, что так будет. Я приходил к нему вечером после тренировки, чуть ли не засыпал за столом. Но Абрам Наумович говорил: «Ты пойми, Саша! Дети начальников поступят в институт. А тебе, чтобы их перепрыгнуть, пахать нужно!» И я «пахал» и стараюсь «пахать», не забывая его науку. 

 

— Кстати, по поводу цифр. Вы родились 13 числа. Чертова дюжина в вашей жизни — счастливое или несчастное число?

 

— Число 13 уже давно стало счастливым для меня и всех, кто меня окружает. А в номере моего автомобиля даже не одно, а два числа 13. Когда–то мой друг подарил мне этот номер с пожеланием, чтобы я с ним заехал в Верховную Раду. Так и случилось. 

 

— Известно, что путь к успеху многих известных людей начинался в детстве с малого — кто–то мыл машины, кто–то продавал газеты, кто–то копал картошку. А Вы помните свой первый заработанный рубль? 

 

— Конечно. После окончания пятого класса друзья уговорили меня пойти на подработку в колхоз «Украина», в Черняховке. Сапали бурьяны, выполняли разную несложную работу. Это были первые самостоятельно заработанные деньги. Помню, на них мне тогда родители в школу форму купили. Нормальные деньги я заработал, будучи командиром спортивно–трудового лагеря в пятой школе. Тогда я получил 185 рублей и отдал их родителям. 

 

— У вас два вузовских диплома — Кировоградского национального технического университета и Открытого международного университета развития человека «Украина». Как вы считаете, помогает ли высшее образование быть обеспеченным человеком?

 

— Да, высшее образование очень важно, получив диплом, ты получаешь новый вектор своего развития. Но я считаю, что каждый человек должен уметь что–то делать своими руками. Мужчина, например, должен уметь забить гвоздь, отремонтировать машину, иметь прикладные бытовые навыки. Это обязательно. Меня многому научил мой отец. Всегда нравилось за ним наблюдать и перенимать опыт, не важно, что он делал — мастерил, ремонтировал, резал или сваривал металл. Он всегда говорил мне: «Бери и пробуй сам!» Я брал и пробовал — резал, мастерил… Позднее я самостоятельно сварил свой первый спортивный городок. 

 

— А еще в вашей биографии есть эпизод с собиранием «деревянных изделий» на Кировоградской швейной фабрике.

 

— Этот эпизод возник, потому что после окончания школы я не поступил в летное училище. В моей жизни появился тайм–аут, время на обдумывание. Наши соседи, работавшие на швейной фабрике, предложили мне поработать там. Мы делали ящики на тарном участке. Работа была с восьми до пяти, но я договорился с начальником цеха и приходил на семь утра. До обеда выполнял план, а потом бежал на тренировки и занятия в летное училище. Вечером, конечно, гулял, еще оставалось время для сна. 

 

— Почитывали что–нибудь из классиков?

 

— Нет. На чтение у меня не оставалось времени. Эта потребность возникла позднее. Сейчас я читаю очень много.

 

— За неполные десять лет вы успели занять восемь руководящих должностей. Когда вы поняли, что вы — лидер?

 

— Говорить о себе вроде бы нескромно. Но, начиная с пионерского детства и комсомольской юности, мне всегда доверяли быть руководителем отряда, дружины, комсомольской организации. Общественная жилка была всегда. В 1984 году с друзьями строили первый в городе подростковый клуб, в котором начал изучать каратэ — это был клуб «Кировец». По тем временам это было из области запретно–запредельного. Мы ходили в горы Кавказа и Крыма, прыгали с парашютом, много бегали и занимались каратэ. Когда я уже во время службы в армии рассказал, что два раза пробежал супермарафон по 100 километров, мне не поверили. Я потом даже справку показал, выданную в горкоме комсомола и подписанную первым секретарем. После нескольких месяцев службы в пехоте меня перевели служить в отдельную разведывательно–десантную роту специального назначения Группы Советских войск в Германии.

В конце 1988 года пришлось побывать в так называемой «командировке» на Саланге. Выполняли задачи по прикрытию выхода 40–вой армии ТуркВО из Афгана. Когда в 1989 году я демобилизовался, ребята, знавшие меня, сначала пригласили, а потом избрали руководителем военно–патриотического объединения «Воин». Я тогда не думал ни о каком руководстве, хотел отдохнуть после армии, но меня избрали и доверили. В объединение входило четыре спортивных клуба, на базе которых мы позже создали Центр физического и духовного совершенствования «Цунами». Тогда нас хорошо поддерживало городское управление физкультуры и спорта. В общем, это был целый период интересной и содержательной жизни.

 

 

 

— Спорт — это не просто занятие для мальчишек. Это еще и способ воспитать патриотов. Многие считают, что для того, чтобы быть патриотом, достаточно носить вышиванку и кричать «Слава Украине!»

 

— Когда я начинаю говорить о серьезных вещах, у меня всегда становится ком в горле. Мы можем тут говорить, развивать теории, быть активными, ходить с флагами и выкрикивать красивые лозунги. Но я человек практичный и понимаю, что сын, дом и дерево — это не просто так. На фоне всего этого каждый должен думать о своем доме, сыне и дереве, а еще и думать, чем быть полезным обществу. 

 

В моем понимании патриотизм — это небезразличие к тому месту, городу, стране, в которой ты живешь, в которую ты веришь и можешь своими действиями сделать лучше. Нужно всегда думать о том, что останется после нас. Не зря говорят, что человек должен питаться пищей, которая выросла там, где он родился, пить воду из родных родников. Мы должны думать, как развивать территорию, на которой нам суждено было родиться. Это и есть патриотизм. А степень твоего патриотизма должно оценивать общество по достигнутым результатам.  

 

— Вы упомянули три необходимых вещи, которые должен оставить после себя человек: построить дом, посадить дерево, вырастить сына. Что бы вы добавили к этому послужному списку?

 

— Наверное, я бы этими тремя базовыми вещами и ограничился. Что такое дом? Это любовь, очаг, семья. Сын — это будущее, часть себя и опыт, который ты можешь передать дальше. У меня был случай, который заставил меня задуматься о многих вещах, из которых состоит жизнь. Тогда мне пришлось учиться жить заново. Тогда и задумался: а как же дальше? А если я не смогу ходить — как я смогу жить, двигаться, кому буду нужен? Что после себя оставлю? После этого я начал строить ресторан «Тихая Гавань». Не буду рассказывать о всех перипетиях своего бизнеса — делал то, что умею, что у меня получалось. Работал в разных направлениях, и мне хватало. «Гавань» появилась, когда я сидел с палочкой на стульчике и командовал машинами, бульдозерами, людьми. Они вывозили мусор, завозили грунт, садили деревья. Так продолжалось много месяцев.

 

— В вашем послужном списке достаточно много наград, в том числе «За жертвенность и любовь к Украине». А что для вас — любить Украину? И можно ли ее любить до глубины своего кошелька, как говорил Евгений Чикаленко?

 

— Я уже говорил, что всегда старался быть практичным человеком. Одно из первых приобретений для 3–го полка спецназа был прибор ночного видения, был куплен на деньги, собранные мной прямо на сессии городского совета.  Я так же хорошо помню, когда мы с ребятами сбросились деньгами и купили первый Мицубиси Л–200 с номерами «ПТН–ПНХ», поставили на него пулемет ДШК и отдали в 3–й полк. Эта машина сразу поехала с экипажем на Саур–могилу. Через дней 10 ее подорвали и погибли наши ребята. После этого были другие машины и всякая всячина, которые отправлялись в зону АТО. Об этом не принято говорить. Каждый должен помогать в силу своих возможностей. 

 

— Известно, что современные родители, занятые работой, посвящают общению со своими детьми в среднем 12 минут в день. Сколько времени уделяете своему сыну вы?

 

— Хороший вопрос. В свободное время, когда оно у меня появляется, я всегда звоню сыну. Разговор может длиться пять минут, и мы можем успеть за это время поссориться. А можем просидеть вместе много часов и просто говорить, говорить, говорить... Приятно, что Саня всегда приезжает ко мне, когда я в Киеве (он учится в Национальном университете имени Шевченко). А потом звонит: «Пап, мне так понравилось, мы с тобой классно пообщались!» И это самое важное. А сколько минут? Я не засекал время. К сожалению, мало, чего греха таить?!

 

— И напоследок признайтесь, вы часто берете в руки гитару?

 

— Нечасто, но раз в полгода точно. Бывает, нахлынет желание поиграть. Для меня поиграть — это очень тонкая штука. Либо ты играешь для себя, либо для любимого человека, либо тебе нужна публика. Мне всегда нравилось для друзей, единомышленников организовывать музыкальные вечера. 

В такой обстановке всегда хочется находиться, играть и быть самим собой. 

 

Людмила Макей